Если друг попал в беду, друга мелом обведу
Название: Жертва
Автор: Ticky
Рейтинг: PG-13, наверное...
Жанр: фэнтази, сцена из жизни (повседневность)
Размер: мини
Краткое описание: любой разговор может быть подслушан, тайны твоего сердца - раскрыты по невольному жесту, а девушка, скучающая за соседним столиком в кафе, может оказаться вовсе не так проста. Что же может выйти из простого похода в кафе - пусть и в фантастическом и совсем непростом мире?
читать дальшеОн курит сигариллы со вкусом кофе, носит длинную челку, чуть закрывающую брови, он упоительно дерзок и картинно красив. Если бы жесткокрылый дракон сжимал в одной лапе принцессу, а в другой – его гитару, он спасал бы инструмент, ни секунды не задумываясь о бесценности и хрупкости жизни. Сатана уже должен был составить график пыток Алана на ближайшую вечность на всех существующих кругах ада, и начать подумывать о введении специального – для пижонов. И если вдруг выяснится, что я не права, я жестоко разочаруюсь во Властелине Тьмы.
В уютной кафешке бежево–каштановых тонов, за чашкой кофе и сигаретой, я дожидаюсь своего спутника, безумца, решившего, что путешествовать по миру со мной интереснее, чем в одиночестве. Он задерживается, – видимо, опять ищет невероятные магические амулеты или черных единорогов, – и я тихонько слежу за парочкой, занимающей соседний столик: Аланом, красующимся своими музыкальными подвигами, и его светловолосой, полногрудой собеседницей.
Ей лет восемнадцать, и она искренне верит в жизнь, добро, справедливость и людей. В ее широко распахнутых глазах читается всеобъемлющая любовь ко всему миру – и сладкоголосому эгоисту в частности. Глупая, ему нужно лишь твое тело, ибо рука – это не стильно. Этим не похвастаешься за стаканом алкогольного перед менее пухлогубыми и гладколицыми товарищами по полу, об этом даже говорить стеснительно.
В мои шестнадцать я была циничнее, меньше верила в людей, но обман возлюбленного будто содрал с меня кожу, обнажая мышцы и вены, оголяя нервы, превращая каждый миг жизни в пытку. День за днем слезы катились по щекам, и их нельзя было остановить ни спиртным, ни успокоительным. Едва уловимое напоминание – и я начинала рыдать.
– К нам приходил послушать музыку какой–то тип из академии. Посидел немного и начал критиковать: здесь неправильно, там неправильно… Как меня бесят люди, которые сами ничего не добились, но мнят себя черт знает кем! В группе он никогда не играл, гитару в руках не держал, все, что у него есть, – образование, и он нам указывает?
Блондинка кивает, Алан продолжает разглагольствовать. Ей неважно, что он говорит, – лишь бы был рядом. Ему неважно, что она делает, – лишь бы дала. От этого противно на душе, мерзко, липко. Мне нет дела до неудачника–музыканта, мне нет дела до тупицы–блондинки, мне ни до кого нет дела, я жду своего спутника, пью кофе, и тяну сигареты, одну за другой. Но руки мелко дрожат, и кровь в венах превращается в огонь… Я ничего не могу сделать, я здесь не причем, каждый идет своим путем, своей дорогой. Но горький дым не дает успокоения, его жар наполняет легкие и становится жидким пламенем, разливается внутри, обжигает… Когда лошади ставят тавро, она срывается с места, ошалев, и несется вперед, не замечая преград, – лишь бы унять боль… Когда приходит ярость, не могу я просто сидеть и молчать… Руки сами тянутся к кинжалам, время словно замедляется, и любые страхи отступают… Я не желаю, чтобы еще кого–то обманывали так…
Глубоко вздохнув, я медленно поднимаюсь из–за столика, полностью сосредоточившись на ощущениях своего тела. Напряжение мышц, движение бедер, покачивание рук при ходьбе, вдохи и выдохи – словно в целом мире нет никого, кроме меня. То, что движет мной, – не я. Чужая воля, чужой разум, чужая кровь – их мне не пересилить. Каждой клеточкой тела ощущаю движение и направляюсь к ним – к парочке за столиком.
Уютное светлое кафе, наполненное запахом кофе и сигарет, словно прячется в тумане. В мире есть лишь я и цель… Кровь в венах становится горячее на градус, когда Алан поднимает взгляд на меня. Не нужно спешить… Для начала, я хочу все проверить…
Мои губы растягиваются в улыбки. Я становлюсь за спиной у блондинки, но гляжу на Алана.
– Зачем тебе девственница? – спрашиваю я тихо, но четко. – Ее нужно всему учить, ей будет больно и страшно… Ты ведь ищешь только секс. Так купи себе шлюху. У такого дарования, как ты, должны быть деньги на это.
– Вас моя жизнь не касается, – его голос нейтрально–безразличен. – Идите своей дорогой.
– Ответь мне на один вопрос, и я уйду, – говорю с улыбкой. Алан смотрит выжидающе. – Ты ее любишь?
– Не твое дело.
Моя ладонь ныряет в рукав пиджака, нащупывает рукоять кинжала, тонкого и острого. Миг – и его лезвие приставлено к горлу блондинки. Алан вздрагивает, девушка немеет от страха. Но никто, кроме нас троих, не заметил моего движения и оружия. Люди в кафе продолжают беседовать, не обращая на нас внимания, охрана мирно курит у дверей.
– Ты отшатнулся, – замечаю я. – Отшатнулся и побледнел. Если бы ты ее любил, дернулся бы ко мне, а не от меня.
Я убираю руку, кинжал отправляется в ножны, блондинка испуганно хватается за горло, пытаясь отдышаться, Алан вскакивает.
– Охрана! – и люди удивленно поворачиваются к нам.
– Тише, – мурлычу я. – Тише. Тебе не кажется, что нам стоит познакомиться?
Он хватает за руку свою девушку, прижимает ее к себе. Она вцепляется в его рубашку побелевшими пальцами и плачет – совершенно беззвучно. Только плечи дрожат.
– Куда делась охрана? – возмущается он, отступая к входу. Люди в кафе изумленно смотрят на нас, совершенно не понимая, почему взрослый мужик испугался худенькой девушки, пусть и одетой в темное. Охранники, окинув меня взглядом, продолжают курить, о чем–то тихо беседуя.
Заметив изумление Алана, я наклоняю голову вбок и откидываю челку, демонстрируя голубоватый кристалл в центре лба.
– Ты? Ты… эта?
Я киваю.
– Диана Ошанина. В Тимиазе дядюшка Левиафан запретил меня убивать, а другим способом меня не остановишь.
Трус. Он отступает, я шаг за шагом приближаюсь к нему. Люди в кафе сидят по своим местам, внимательно наблюдая и опасаясь вмешиваться. Устав идти за парочкой по пятам, я перемахиваю через ближайший пустой столик. Бросаюсь наперерез, встаю между ними и выходом.
Очнувшись, блондинка кричит с истерическими нотками в голосе:
– Что тебе нужно?!
Я скрещиваю руки на груди, внимательно смотрю на обоих. Что я теряю? Попытка – не пытка…
– Мы с приятелем собираемся вызвать демона, – отвечаю я. – Но для этого ритуала нужна особая магическая подпитка… Утром я раскинула карты и выяснила, где искать жертву. От ворот дома на запад, потом на северо–восток и на юг. В назначенном месте я встречу девственницу – и ее спутника. Мне подойдет любой из них. Ритуал не требует смерти. Нам понадобится кровь от дефлорации – либо пара пальцев с левой руки мужчины.
Они вздрагивают. Посетители, вжимаясь в диванчики, боятся дышать, но ловят каждое слово. Я не вижу охранников, но уверена, что и они наблюдают с любопытством и не рвутся вмешиваться. Сколько слухов поползет, сколько версий истории – страшно представить…
– Надеюсь, вы понимаете, как важен этот ритуал. Демон может очень много полезного рассказать, например, как нам победить нелюдей. Поэтому не надо звать охрану и делать большие глаза. Я ведь многого не прошу. Я только лишу эту красавицу девственности на алтаре. Или отрублю тебе пару пальцев – на том же алтаре. И не надо злиться на меня – так судьба распорядилась… Ну что, господа?
Окружающие замирают в ожидании ответа. Алан обводит испуганным взглядом посетителей кафе. Его зрачки расширены, пальцы едва заметно дрожат.
– И вы ей верите?! – восклицает он. Люди отводят взгляды, кто–то говорит неуверенно:
– Ну, так… она же Избранная… если говорит, значит, надо помочь…
– Надо идти на жертвы ради общего блага! – восклицает полная дама неподалеку. – Надо! Вам ни воевать, ни рисковать собой! Девственность – разве это потеря? Пара пальцев – разве это потеря? Могли бы оба согласиться, для лучшего эффекта!
Я прячу улыбку. Мне даже не нужно напрягаться, уговаривать, убеждать. Толпа сделает за меня большую часть работы… Голоса становятся все громче, все увереннее. Как легко решать за других, радуясь, что тебя обошла беда.
Алан переводит взгляд на девушку, потом – на свою руку. Блондинка смотрит на любимого глазами, полными слез, комкая в ладонях ткань его рубашки. И тут он взрывается.
– Я же не хотел сюда идти! – кричит он. – Это ты меня сюда притащила! Мы итак бываем здесь каждый день, какого черта ты потащила меня сюда сегодня?! Это ты виновата, ты, ты! Вот сама и разбирайся!
По ее щекам бегут слезы, она все крепче вцепляется пальцами в его одежду.
– Тебе все равно ее лишаться, так? – продолжает Алан. – Это нормально и естественно! А кем буду я без пальцев? Что я смогу сделать? Весь смысл моей жизни – в гитаре!
– Но… но я… – всхлипывает она.
– Что ты?! Сколько ты еще будешь такой эгоисткой?!
Я закрываю глаза рукой, потираю лоб, спрашиваю:
– Милая, как тебя зовут?
– Ната, – тихо отвечает она, испуганно глядя на меня.
Я подхожу ближе, глажу девушку по голове. Я выше нее на пятнадцать сантиметров и высоту каблуков. Ната вся сжимается.
– Не бойся, я буду очень нежной. Я это умею.
Она дрожит, мелко–мелко, словно мышка, попавшая в ловушку и почуявшая запах кошки.
– Ты не обязана соглашаться бесплатно, – говорю я. – Некоторые девушки продают свою девственность за приличную сумму. Если хочешь, я напою тебя чем–нибудь, чтобы было не так страшно…
Она сглатывает слезы, но краем глаза продолжает смотреть на Алана.
– Ну вот, видишь, – говорит он, неожиданно смягчившись. – Не надо бояться, никто тебя не обидит… Хочешь, я пойду с тобой? Чтобы страшно не было…
Люди кричат возмущенно: "Конечно, легко все свалить на девушку!", "Да какой ты мужик после этого?", "Где вообще таких рожают?!" Ната молчит, опускает голову. Я улыбаюсь, провожу пальцами по рукаву пиджака, нащупываю кинжал, спрашиваю, внимательно глядя в его светло-серые глаза.
– Не раскаешься, Алан?
Он вздрагивает вновь. Люди замолкают, боятся упустить момент.
– Откуда ты…
– Подслушивала ваш разговор. Жалеешь свои ручки?
– Я музыкант!
– Я встречала музыкантов, которые замечательно играли перебор тремя пальцами, – задумчиво проговариваю я.
– Левой я ставлю аккорды!
Я пожимаю плечами.
– Трудно ли переучиться? Ставить правой?
– Да что ты в этом понимаешь?!
Мне остается только тяжело вздохнуть.
– Итак, твой ответ "нет"?
Он кивает. Я улыбаюсь, все еще гладя пальцами кинжал.
– Ната, ты с ним останешься после этого?
Она молчит, глядя в пол, но я знаю ответ. Мне для этого не нужно быть ясновидящей. Ната больше не захочет видеть Алана, и эта мысль греет мое сердце так, словно я неожиданно сделала доброе дело.
– Что ж, – замечаю я, опуская руки. – Спасибо вам обоим. Будь вы чуть внимательнее к новостям, знали бы, что я совершенно не умею колдовать, но замечательно уничтожаю чужие заклятия. Так какой уважающий себя маг потащит меня на ритуал? – я улыбаюсь, но мне хочется смеяться. – Не собираюсь я вызывать демона, да и девственница мне не нужна. Это все был фарс. Комедия для вас двоих.
Толпа изумленно выдыхает. Ната поднимает на меня огромные глаза, в них – смесь обиды, боли, недоумения и надежды. Алан злится, сжимая кулаки.
– Зачем? – спрашивает блондинка.
– Зачем? Чтобы ты поняла, с кем связалась, – отвечаю я. – Вот и все. Ненавижу, когда женщин обманывают.
Я поворачиваюсь к ним спиной и направляюсь к своему столику, не замечая шепотков по углам и изумленных взглядов. Я слышу, как Алан бросается следом: подошвы его ботинок успевают шаркнуть по полу. Он хватает меня за плечо и разворачивает к себе.
Его рост – почти метр девяносто. Алан – один из немногих счастливчиков, способных смотреть на меня сверху вниз.
Я не пытаюсь защититься, не выхватываю кинжал. Просто стою, глядя, как он брызжет слюной, слушаю его крики и думаю про себя: "А ведь я бы могла его убить. Обманный маневр, чтоб не увернулся, потом – резко – кинжал под горло… алая кровь на белой рубашке – как пошло. Булькая, он схватился бы за шею, кровь бы стекала по пальцам, пузырилась в уголках губ. Пара минут – и коченеющий труп смотрит на меня выпученными глазами… Да ну это все к черту! Не хочу! Пусть живет и кричит на меня, заплевывает мой и без того не совсем чистый пиджак, восхищается своей силой и мужественностью – и предположить даже не может, что я сильнее. Пусть гадает, почему я улыбаюсь и молчу, пусть бесится, пусть его трясет… мой спутник скоро придет, и я смогу гордиться собой. Я не набросилась на Алана с ножом, и не заехала ему между ног… В венах вместо крови тек раскаленный металл, но я сдержалась…"
Я улыбаюсь, а потом начинаю смеяться. Алан отступает на шаг, замолкает, но остановиться я не могу. Он бьет меня по щеке, я падаю на пол и продолжаю хохотать, потому что знаю: если замолчу, ударю в ответ.
Именно так и застает меня Дэрон: сидящей на полу перед разъяренным мужчиной и заливисто хохочущей. Он смотрит недоуменно целых три секунды – о, это новый рекорд! – а потом замечает:
– Все, уговорила, твою одежду и правда надо постирать. Только встань с пола, хорошо?
И, все еще смеясь, я поднимаюсь на ноги, отряхиваю пыль с брюк. Алан переводит ошарашенный взгляд с меня на моего приятеля, пока, наконец, не выдает:
– У него красные глаза…
– Не красные, а гранатовые, – поправляю я, оставляю пару монет на столике и направляюсь к выходу.
– Но почему вы… Ты же человек!
Я не отвечаю на его вопрос.
Мы выходим на улицу, оставив за своей спиной "уютное светлое" кафе. Дэрон смотрит на меня с любопытством, явно горя желанием узнать, что стряслось. Я рассказываю историю и добавляю:
– Ты был прав. Глупо желать кого–то убить. Пусть лучше этот кто–то навсегда запомнит нашу встречу, и долгие годы, месяц от месяца, будет мучиться от желания мне отомстить.
Дэрон с совершенно обезоруживающей непосредственностью вытаскивает у меня из кармана пачку сигарет.
– Слушай, нелюдь, ты–то зачем куришь?
– Привычка, – отвечает он, доставая сигарету. – Господа люди, а ведь никто из вас так и не ответил на этот насущный вопрос…
– Какой? – удивляюсь я.
– Если Алану нужен лишь секс, зачем ему девственница?
Автор: Ticky
Рейтинг: PG-13, наверное...
Жанр: фэнтази, сцена из жизни (повседневность)
Размер: мини
Краткое описание: любой разговор может быть подслушан, тайны твоего сердца - раскрыты по невольному жесту, а девушка, скучающая за соседним столиком в кафе, может оказаться вовсе не так проста. Что же может выйти из простого похода в кафе - пусть и в фантастическом и совсем непростом мире?
читать дальшеОн курит сигариллы со вкусом кофе, носит длинную челку, чуть закрывающую брови, он упоительно дерзок и картинно красив. Если бы жесткокрылый дракон сжимал в одной лапе принцессу, а в другой – его гитару, он спасал бы инструмент, ни секунды не задумываясь о бесценности и хрупкости жизни. Сатана уже должен был составить график пыток Алана на ближайшую вечность на всех существующих кругах ада, и начать подумывать о введении специального – для пижонов. И если вдруг выяснится, что я не права, я жестоко разочаруюсь во Властелине Тьмы.
В уютной кафешке бежево–каштановых тонов, за чашкой кофе и сигаретой, я дожидаюсь своего спутника, безумца, решившего, что путешествовать по миру со мной интереснее, чем в одиночестве. Он задерживается, – видимо, опять ищет невероятные магические амулеты или черных единорогов, – и я тихонько слежу за парочкой, занимающей соседний столик: Аланом, красующимся своими музыкальными подвигами, и его светловолосой, полногрудой собеседницей.
Ей лет восемнадцать, и она искренне верит в жизнь, добро, справедливость и людей. В ее широко распахнутых глазах читается всеобъемлющая любовь ко всему миру – и сладкоголосому эгоисту в частности. Глупая, ему нужно лишь твое тело, ибо рука – это не стильно. Этим не похвастаешься за стаканом алкогольного перед менее пухлогубыми и гладколицыми товарищами по полу, об этом даже говорить стеснительно.
В мои шестнадцать я была циничнее, меньше верила в людей, но обман возлюбленного будто содрал с меня кожу, обнажая мышцы и вены, оголяя нервы, превращая каждый миг жизни в пытку. День за днем слезы катились по щекам, и их нельзя было остановить ни спиртным, ни успокоительным. Едва уловимое напоминание – и я начинала рыдать.
– К нам приходил послушать музыку какой–то тип из академии. Посидел немного и начал критиковать: здесь неправильно, там неправильно… Как меня бесят люди, которые сами ничего не добились, но мнят себя черт знает кем! В группе он никогда не играл, гитару в руках не держал, все, что у него есть, – образование, и он нам указывает?
Блондинка кивает, Алан продолжает разглагольствовать. Ей неважно, что он говорит, – лишь бы был рядом. Ему неважно, что она делает, – лишь бы дала. От этого противно на душе, мерзко, липко. Мне нет дела до неудачника–музыканта, мне нет дела до тупицы–блондинки, мне ни до кого нет дела, я жду своего спутника, пью кофе, и тяну сигареты, одну за другой. Но руки мелко дрожат, и кровь в венах превращается в огонь… Я ничего не могу сделать, я здесь не причем, каждый идет своим путем, своей дорогой. Но горький дым не дает успокоения, его жар наполняет легкие и становится жидким пламенем, разливается внутри, обжигает… Когда лошади ставят тавро, она срывается с места, ошалев, и несется вперед, не замечая преград, – лишь бы унять боль… Когда приходит ярость, не могу я просто сидеть и молчать… Руки сами тянутся к кинжалам, время словно замедляется, и любые страхи отступают… Я не желаю, чтобы еще кого–то обманывали так…
Глубоко вздохнув, я медленно поднимаюсь из–за столика, полностью сосредоточившись на ощущениях своего тела. Напряжение мышц, движение бедер, покачивание рук при ходьбе, вдохи и выдохи – словно в целом мире нет никого, кроме меня. То, что движет мной, – не я. Чужая воля, чужой разум, чужая кровь – их мне не пересилить. Каждой клеточкой тела ощущаю движение и направляюсь к ним – к парочке за столиком.
Уютное светлое кафе, наполненное запахом кофе и сигарет, словно прячется в тумане. В мире есть лишь я и цель… Кровь в венах становится горячее на градус, когда Алан поднимает взгляд на меня. Не нужно спешить… Для начала, я хочу все проверить…
Мои губы растягиваются в улыбки. Я становлюсь за спиной у блондинки, но гляжу на Алана.
– Зачем тебе девственница? – спрашиваю я тихо, но четко. – Ее нужно всему учить, ей будет больно и страшно… Ты ведь ищешь только секс. Так купи себе шлюху. У такого дарования, как ты, должны быть деньги на это.
– Вас моя жизнь не касается, – его голос нейтрально–безразличен. – Идите своей дорогой.
– Ответь мне на один вопрос, и я уйду, – говорю с улыбкой. Алан смотрит выжидающе. – Ты ее любишь?
– Не твое дело.
Моя ладонь ныряет в рукав пиджака, нащупывает рукоять кинжала, тонкого и острого. Миг – и его лезвие приставлено к горлу блондинки. Алан вздрагивает, девушка немеет от страха. Но никто, кроме нас троих, не заметил моего движения и оружия. Люди в кафе продолжают беседовать, не обращая на нас внимания, охрана мирно курит у дверей.
– Ты отшатнулся, – замечаю я. – Отшатнулся и побледнел. Если бы ты ее любил, дернулся бы ко мне, а не от меня.
Я убираю руку, кинжал отправляется в ножны, блондинка испуганно хватается за горло, пытаясь отдышаться, Алан вскакивает.
– Охрана! – и люди удивленно поворачиваются к нам.
– Тише, – мурлычу я. – Тише. Тебе не кажется, что нам стоит познакомиться?
Он хватает за руку свою девушку, прижимает ее к себе. Она вцепляется в его рубашку побелевшими пальцами и плачет – совершенно беззвучно. Только плечи дрожат.
– Куда делась охрана? – возмущается он, отступая к входу. Люди в кафе изумленно смотрят на нас, совершенно не понимая, почему взрослый мужик испугался худенькой девушки, пусть и одетой в темное. Охранники, окинув меня взглядом, продолжают курить, о чем–то тихо беседуя.
Заметив изумление Алана, я наклоняю голову вбок и откидываю челку, демонстрируя голубоватый кристалл в центре лба.
– Ты? Ты… эта?
Я киваю.
– Диана Ошанина. В Тимиазе дядюшка Левиафан запретил меня убивать, а другим способом меня не остановишь.
Трус. Он отступает, я шаг за шагом приближаюсь к нему. Люди в кафе сидят по своим местам, внимательно наблюдая и опасаясь вмешиваться. Устав идти за парочкой по пятам, я перемахиваю через ближайший пустой столик. Бросаюсь наперерез, встаю между ними и выходом.
Очнувшись, блондинка кричит с истерическими нотками в голосе:
– Что тебе нужно?!
Я скрещиваю руки на груди, внимательно смотрю на обоих. Что я теряю? Попытка – не пытка…
– Мы с приятелем собираемся вызвать демона, – отвечаю я. – Но для этого ритуала нужна особая магическая подпитка… Утром я раскинула карты и выяснила, где искать жертву. От ворот дома на запад, потом на северо–восток и на юг. В назначенном месте я встречу девственницу – и ее спутника. Мне подойдет любой из них. Ритуал не требует смерти. Нам понадобится кровь от дефлорации – либо пара пальцев с левой руки мужчины.
Они вздрагивают. Посетители, вжимаясь в диванчики, боятся дышать, но ловят каждое слово. Я не вижу охранников, но уверена, что и они наблюдают с любопытством и не рвутся вмешиваться. Сколько слухов поползет, сколько версий истории – страшно представить…
– Надеюсь, вы понимаете, как важен этот ритуал. Демон может очень много полезного рассказать, например, как нам победить нелюдей. Поэтому не надо звать охрану и делать большие глаза. Я ведь многого не прошу. Я только лишу эту красавицу девственности на алтаре. Или отрублю тебе пару пальцев – на том же алтаре. И не надо злиться на меня – так судьба распорядилась… Ну что, господа?
Окружающие замирают в ожидании ответа. Алан обводит испуганным взглядом посетителей кафе. Его зрачки расширены, пальцы едва заметно дрожат.
– И вы ей верите?! – восклицает он. Люди отводят взгляды, кто–то говорит неуверенно:
– Ну, так… она же Избранная… если говорит, значит, надо помочь…
– Надо идти на жертвы ради общего блага! – восклицает полная дама неподалеку. – Надо! Вам ни воевать, ни рисковать собой! Девственность – разве это потеря? Пара пальцев – разве это потеря? Могли бы оба согласиться, для лучшего эффекта!
Я прячу улыбку. Мне даже не нужно напрягаться, уговаривать, убеждать. Толпа сделает за меня большую часть работы… Голоса становятся все громче, все увереннее. Как легко решать за других, радуясь, что тебя обошла беда.
Алан переводит взгляд на девушку, потом – на свою руку. Блондинка смотрит на любимого глазами, полными слез, комкая в ладонях ткань его рубашки. И тут он взрывается.
– Я же не хотел сюда идти! – кричит он. – Это ты меня сюда притащила! Мы итак бываем здесь каждый день, какого черта ты потащила меня сюда сегодня?! Это ты виновата, ты, ты! Вот сама и разбирайся!
По ее щекам бегут слезы, она все крепче вцепляется пальцами в его одежду.
– Тебе все равно ее лишаться, так? – продолжает Алан. – Это нормально и естественно! А кем буду я без пальцев? Что я смогу сделать? Весь смысл моей жизни – в гитаре!
– Но… но я… – всхлипывает она.
– Что ты?! Сколько ты еще будешь такой эгоисткой?!
Я закрываю глаза рукой, потираю лоб, спрашиваю:
– Милая, как тебя зовут?
– Ната, – тихо отвечает она, испуганно глядя на меня.
Я подхожу ближе, глажу девушку по голове. Я выше нее на пятнадцать сантиметров и высоту каблуков. Ната вся сжимается.
– Не бойся, я буду очень нежной. Я это умею.
Она дрожит, мелко–мелко, словно мышка, попавшая в ловушку и почуявшая запах кошки.
– Ты не обязана соглашаться бесплатно, – говорю я. – Некоторые девушки продают свою девственность за приличную сумму. Если хочешь, я напою тебя чем–нибудь, чтобы было не так страшно…
Она сглатывает слезы, но краем глаза продолжает смотреть на Алана.
– Ну вот, видишь, – говорит он, неожиданно смягчившись. – Не надо бояться, никто тебя не обидит… Хочешь, я пойду с тобой? Чтобы страшно не было…
Люди кричат возмущенно: "Конечно, легко все свалить на девушку!", "Да какой ты мужик после этого?", "Где вообще таких рожают?!" Ната молчит, опускает голову. Я улыбаюсь, провожу пальцами по рукаву пиджака, нащупываю кинжал, спрашиваю, внимательно глядя в его светло-серые глаза.
– Не раскаешься, Алан?
Он вздрагивает вновь. Люди замолкают, боятся упустить момент.
– Откуда ты…
– Подслушивала ваш разговор. Жалеешь свои ручки?
– Я музыкант!
– Я встречала музыкантов, которые замечательно играли перебор тремя пальцами, – задумчиво проговариваю я.
– Левой я ставлю аккорды!
Я пожимаю плечами.
– Трудно ли переучиться? Ставить правой?
– Да что ты в этом понимаешь?!
Мне остается только тяжело вздохнуть.
– Итак, твой ответ "нет"?
Он кивает. Я улыбаюсь, все еще гладя пальцами кинжал.
– Ната, ты с ним останешься после этого?
Она молчит, глядя в пол, но я знаю ответ. Мне для этого не нужно быть ясновидящей. Ната больше не захочет видеть Алана, и эта мысль греет мое сердце так, словно я неожиданно сделала доброе дело.
– Что ж, – замечаю я, опуская руки. – Спасибо вам обоим. Будь вы чуть внимательнее к новостям, знали бы, что я совершенно не умею колдовать, но замечательно уничтожаю чужие заклятия. Так какой уважающий себя маг потащит меня на ритуал? – я улыбаюсь, но мне хочется смеяться. – Не собираюсь я вызывать демона, да и девственница мне не нужна. Это все был фарс. Комедия для вас двоих.
Толпа изумленно выдыхает. Ната поднимает на меня огромные глаза, в них – смесь обиды, боли, недоумения и надежды. Алан злится, сжимая кулаки.
– Зачем? – спрашивает блондинка.
– Зачем? Чтобы ты поняла, с кем связалась, – отвечаю я. – Вот и все. Ненавижу, когда женщин обманывают.
Я поворачиваюсь к ним спиной и направляюсь к своему столику, не замечая шепотков по углам и изумленных взглядов. Я слышу, как Алан бросается следом: подошвы его ботинок успевают шаркнуть по полу. Он хватает меня за плечо и разворачивает к себе.
Его рост – почти метр девяносто. Алан – один из немногих счастливчиков, способных смотреть на меня сверху вниз.
Я не пытаюсь защититься, не выхватываю кинжал. Просто стою, глядя, как он брызжет слюной, слушаю его крики и думаю про себя: "А ведь я бы могла его убить. Обманный маневр, чтоб не увернулся, потом – резко – кинжал под горло… алая кровь на белой рубашке – как пошло. Булькая, он схватился бы за шею, кровь бы стекала по пальцам, пузырилась в уголках губ. Пара минут – и коченеющий труп смотрит на меня выпученными глазами… Да ну это все к черту! Не хочу! Пусть живет и кричит на меня, заплевывает мой и без того не совсем чистый пиджак, восхищается своей силой и мужественностью – и предположить даже не может, что я сильнее. Пусть гадает, почему я улыбаюсь и молчу, пусть бесится, пусть его трясет… мой спутник скоро придет, и я смогу гордиться собой. Я не набросилась на Алана с ножом, и не заехала ему между ног… В венах вместо крови тек раскаленный металл, но я сдержалась…"
Я улыбаюсь, а потом начинаю смеяться. Алан отступает на шаг, замолкает, но остановиться я не могу. Он бьет меня по щеке, я падаю на пол и продолжаю хохотать, потому что знаю: если замолчу, ударю в ответ.
Именно так и застает меня Дэрон: сидящей на полу перед разъяренным мужчиной и заливисто хохочущей. Он смотрит недоуменно целых три секунды – о, это новый рекорд! – а потом замечает:
– Все, уговорила, твою одежду и правда надо постирать. Только встань с пола, хорошо?
И, все еще смеясь, я поднимаюсь на ноги, отряхиваю пыль с брюк. Алан переводит ошарашенный взгляд с меня на моего приятеля, пока, наконец, не выдает:
– У него красные глаза…
– Не красные, а гранатовые, – поправляю я, оставляю пару монет на столике и направляюсь к выходу.
– Но почему вы… Ты же человек!
Я не отвечаю на его вопрос.
Мы выходим на улицу, оставив за своей спиной "уютное светлое" кафе. Дэрон смотрит на меня с любопытством, явно горя желанием узнать, что стряслось. Я рассказываю историю и добавляю:
– Ты был прав. Глупо желать кого–то убить. Пусть лучше этот кто–то навсегда запомнит нашу встречу, и долгие годы, месяц от месяца, будет мучиться от желания мне отомстить.
Дэрон с совершенно обезоруживающей непосредственностью вытаскивает у меня из кармана пачку сигарет.
– Слушай, нелюдь, ты–то зачем куришь?
– Привычка, – отвечает он, доставая сигарету. – Господа люди, а ведь никто из вас так и не ответил на этот насущный вопрос…
– Какой? – удивляюсь я.
– Если Алану нужен лишь секс, зачем ему девственница?
@темы: Рассказ